Сбор родителей

– …По-моему, молчание ребят красноречивее всяких слов. Они ясно дают понять, что не принимают решения школьной администрации. Вот я и подумала, что нужно собраться и поговорить.

Карина закончила и присела на краешек дивана.

– А у вас очень мило. – Сэдра Кински огляделась. – Нежные кремовые тона, и шторы так хорошо гармонируют… – Она умолкла.

Карина опять встала.

– Кстати, спасибо госпоже Добжич за то, что любезно согласилась принять нас в своем доме. – Она села.

– То, что вы рассказали, милочка, весьма интересно. – Роза Сотс глянула поверх очков. – Но я не понимаю, простите, кого вы представляете?

Журналистка вскочила.

– Во-первых, я член гражданского общества, не равнодушный к проблемам Палоа. А во-вторых – и это главное, – официальный пресс-менеджер команды Магов. Освещаю проект в средствах массовой информации.

Джульетта Добжич добавила:

– Карина помогала искать детей, когда они заблудились в джунглях.

– Заблу… Когда это они заблудились? – задрала брови бабушка Хэви-Риты.

Джульетта и Алекс переглянулись.

– Было дело, – сказал Алекс. – Но сейчас, я считаю, это не столь важно…

– Как это не важно? – возмутилась госпожа Сотс. – Я только что узнала, что Маргариточка чуть не утонула в тюремном подвале. А теперь выясняется, что еще и терялась в джунглях. Это уже ни в какие ворота! Я, знаете ли, несу за внучку ответственность перед ее родителями и Богом. Что я скажу, когда они вернутся? Я имею в виду родителей.

– Понял, понял. Ваша позиция ясна, – поспешно сказал Алекс и перевел взгляд. – А вы что думаете, Дэн?

Дэн Кахоа поправил дужку очков.

– Мое положение не совсем… Ведь я неофициально курирую проект, и в значительной степени виновен в том, что произошло. Поэтому не считаю себя вправе навязывать…

Алекс хмыкнул.

– Как насчет вас, госпожа Кински?

Та вздрогнула.

– Меня? Ну… – Она смахнула с лица невидимую паутину. – Откровенно говоря, все это представляется мне немного странным. Шаманизм, ритуалы, испытания… И почему-то Вацлав ничего не рассказывал про… – Сэдра покрутила прядь волос. – Знаете, я тоже когда-то проходила тренинги, и мы выполняли различные задания. Но они были по крайней мере цивилизованными. А этот проект несколько напоминает… сектантство или… – Она задумалась.

– Нет, ну почему же, – запротестовал Дэн, осекся и умолк.

Алекс поднялся и, сунув руки в карманы, принялся вышагивать по гостиной.

– Лично я считаю, что испытания и трудности детям идут только на пользу. Дело в другом. Следует им объяснить, что во взрослой жизни есть не только пряники и эти… вкладыши, но и определенные ограничения. Правила. Закон суров, но это закон. И школьную дисциплину, как ни тяжело, нужно соблюдать.

– Абсолютно верно, – согласилась Роза Сотс. – Вот голос разума, а не эмоций. И администрация школы могла бы пресечь это безобразие раньше.

– Да, сектантство, – сказала госпожа Кински и снова ушла в себя.

Алекс повернулся на пятках к Джульетте.

– А каково ваше мнение на этот…

Она прервала:

– Пойду налью всем еще кофе. Беседуйте.

На кухне Джульетта включила кофейник, присела на диван и уставилась на куст розмарина за окном.

Ани так мечтала попасть в Академию. Готовилась полтора года, с огромным трудом перевелась в экспериментальную школу. И пойти сейчас на конфликт с дирекцией ужасно глупо. Алекс прав. Порядок и дисциплина. Закон суров.

Она машинально подвигала предметы на столе. За сахарницей обнаружилась исписанная сиреневым маркером салфетка.

МАМ, ПОЧЕМУ ПАРНИ ТАКИЕ КОЗЛЫ?

Джульетта улыбнулась.

Два или три дня назад она, ворочаясь в душной постели, услышала всхлипывания. Шлепанье босых ног. Она встала, накинула халат и прошла на кухню. Из туалета донеслось журчание воды.

Скрипнула дверь.

– Что случилось, Ани?

Дочь замерла, повернулась, медленно помотала головой.

– Плохой выдался денек?

Ани подошла, взяла со стола салфетку, достала из шкафчика маркер и нацарапала:

МАМ, ПОЧЕМУ ПАРНИ ТАКИЕ КОЗЛЫ?

Джульетта улыбнулась, затем улыбка сошла с ее лица.

– Я думаю об этом почти четверть века, солнышко.

Ани шмыгнула носом.

И НИЧЕГО НЕ НАДУМАЛА?

– Пока нет. Но как надумаю, обязательно скажу.

Дочь вытерла глаза тыльной стороной ладони. Дописала, замельчив последние буквы:

БУДЕМ ДУМАТЬ ВМЕСТЕ

Подошла к маме и обняла ее. Они немного так постояли и пошли спать…

Джульетта положила салфетку в карман, разлила по чашкам кофе.

Когда она вошла в гостиную, все молчали. Тишину нарушила журналистка:

– Ну, раз так, я, наверно, пойду. – Она устало закинула сумку на плечо. – Всем доброй ночи.

– Погодите, Карина. – Джульетта поставила поднос и села, сложив руки на коленях. – Позвольте мне тоже высказаться.

Она обвела всех взглядом.

– Я согласна с Алексом, детям нужно учиться соблюдать дисциплину. Подчиняться правилам. Это важно. Но есть еще одно умение, необходимое для взрослой жизни. Отстаивать свою позицию. Именно это ребята и пытаются сделать. И уверены ли вы, что, проиграв сегодняшнюю битву, они не надломятся? Не потеряют веру в справедливость? – Она взяла кофе, но рука дрожала, пришлось поставить чашку обратно. – И если вы хотя бы на один процент разделяете мое опасение, подумайте – кто их поддержит, кроме нас? Ведь у ребят больше никого нет. Никто за них не вступится. Можем ли мы их предать?

Карина опустилась на край дивана, тут же вскочила и опять села.

– Предательство, – проговорила Сэдра Кински. – Какое тяжелое слово. Нет ничего хуже предательства близких.

– М-да… – Алекс потер висок. – Неожиданно.

– Алекс! – сказала Джульетта. – Вы просто забыли себя в этом возрасте. Когда казалось, что весь мир против тебя, и так необходимо чье-то понимание!

– Почему вы думаете, что забыл? Нет, помню.

– Помните?

Он усмехнулся.

– Я все прекрасно… Например, как в шестнадцать лет дал себе железное слово…

– Какое? – заинтересовалась бабушка Хэви-Риты.

Он принялся вышагивать по гостиной.

– Было дело… Как-то мой отец полюбопытствовал, что там целыми днями слушает сын на стареньком «Грюндике». Я включил альбом Пинк Флойда и прибавил в колонках громкости.

– Смело, – сказала Джульетта.

– Да уж. Какое-то время он пытался понять, что это за штука. Вслушивался, хмурился, поглядывая на меня. Затем выключил магнитофон, вздохнул и сказал: «дыр-дыр-дыр». И ушел.

Он остановился и взял кофе.

– Вообще-то у меня мировой старик, но между нами всегда существовала так называемая пропасть поколений. В книгах, музыке, фильмах. В политических взглядах, моде, кулинарных вкусах, во всем. Мы жили в разных мирах. Я не забыл этого, Джульетта.

– Как я вас понимаю, – сказала Роза Сотс. – А что за слово вы дали, я прослушала?

– После отцовского «дыр-дыр-дыр» пообещал себе – если у меня родится сын, всё будет по-другому. Мы будем слушать одну музыку, смотреть одни фильмы и говорить обо всем на свете – о бейсболе, девчонках, спортивных мотоциклах, путешествии на Кон-Тики и последнем альбоме Пинк Флойда. Жить на одной планете.

– Как это здорово, – сказала Сэдра Кински. – Жить на одной планете со своей семьей.

– Во всяком случае, тогда я по-настоящему желал этого. А потом… Прошли годы, и у меня появился сын. Кристофер.

– И что? Вы сдержали обещание? – спросила журналистка.

Он поставил чашку. Помолчал.

– Боюсь, что пока нет. Всегда что-то мешало. Слишком мало времени. Слишком много серьезных дел. Слишком сильная усталость. Всегда чего-то слишком. А сейчас и вовсе с головой погрузился в свои проблемы и… – Он поморщился. – В общем, что я хочу сказать. Не то чтобы полностью согласен с Джульеттой, но здесь есть что обсудить.

– Еще как есть! – воскликнула Карина. – Весь интернет обсуждает!

– Так. – Бабушка Хэви-Риты сверкнула очками в сторону Дэна Кахоа. – А ну-ка рассказывайте, чем они там на самом деле занимаются. Только, будьте любезны, ничего не утаивайте! Я потом проверю.