В тюрьме

Где-то капала вода. Чпонг… чпонг… чпонг… – медленные звуки отсчитывали время.

– У меня, кажется, глаза привыкают, – сказал вполголоса Кристи.

– У меня уже давно, – откликнулся Шаман. – Я сразу зажмурился, а через несколько секунд открыл глаза – и все увидел. Это такой секретный метод, для спецназовцев.

Звякнул металл.

– Нет, не вижу, – подала голос Ани. – Жмурилась-жмурилась, все равно темно, как у негра в жопе.

– Грубая ты, – сказал Пульхен. – Надо говорить – в жопе у темнокожего.

– Пульхен, не доставай.

Эльф-бабочка поерзал, устраиваясь на каменном полу.

Он сидел в конце коридора, справа и слева тянулись проржавевшие решетчатые двери. Маги сидели в клетках, прикованные к стене цепями. Барри уже удалился, пожелав всем спокойной ночи и провернув замок тяжелой двери четыре раза.

Тюремщик не обманул, атмосфера оказалась вполне гнетущей.

Чпонг… чпонг… чпонг…

Эльф закрыл глаза. На внутренней стороне век неторопливо поплыли красные пятна. Затем пошел снег. Огромные хлопья беззвучно падали сверху и укладывались на дно сознания. Почему снег? – удивился он. Соскучился? Вопрос показался интересным. Но он не успел распробовать его на вкус, потому что услышал чей-то низкий голос: «Я наполнил этот мир магией… Пусть она пронизывает ткань мироздания бесконечной причудливой сетью, где большое связано с малым и крохотная пылинка влияет на огромную гору. И пусть каждый отыщет в сети свой путь и меняет окружающий мир делами своими и мыслями…». Потом из темноты вынырнула Сетильда Кроккет.

Поймите меня правильно, я за вас рада. Да, очень рада. – Голос у нее был озабоченный. – Но все же, все же… У моих ребят подобной информационной поддержки не было. – Эльф промолчал, и она закончила мысль: – Мы считаем, что такой выборочный пиар не совсем честен по отношению к другим командам. Вы согласны? – Она огорченно и в то же время сочувственно улыбнулась и поправила на груди шелковый халат. Непонятным образом он распахнулся еще шире, открывая взгляду уютную ложбинку. – Эльф пожал плечами. – Я не думал об этом. Ведь мы никого не просили писать… – Да, понимаю, – перебила она. – Но факт остается фактом. Вы получили конкурентное преимущество. – Не беспокойтесь, Сетильда, – беззаботно ответил он. – У Викингов такая фора во времени, что Магам их уже не догнать. Сколько бы о них не трезвонили. – Сетильда посмотрела на пыльные отпечатки ног на нежно-бежевом ковре и собралась возразить, но в картинку вклинился голос Шамана:

– Tobachi hedo! Кончится это когда-нибудь или нет?!

– Ты чего, чел? – удивился в темноте Крис.

– Да капли эти! Чпок да чпок, чпок да чпок… Сколько можно, ну? Китайская пытка!

– Скажи спасибо, что не на голову, – сказал Пульхен. – В оригинале вода капает на макушку, что вызывает у жертвы глубокий психологический…

– Да иди ты со своим оригиналом! Мне и этого хватает…

Чпонг… чпонг… чпонг…

Мне бы его проблемы, подумал Кристи. У меня все гораздо хуже. Он обхватил себя за плечи. Темнота давит и давит. Давит и… Как тысячетонный пресс. Ощущение, что стены по миллиметру сдвигаются к центру, пространство сжимается… Где-то читал – у инквизиторов были такие специальные комнаты. Он задышал чаще. Спокойно, спокойно. Не поддаваться панике. Вокруг полно пространства, просто его не видно. Оно есть, но его не видно. Он стиснул кулаки, нестриженные ногти больно впились в ладони. Соберись, тряпка. Ты не можешь показать свой страх, свою долбанную клаустрофобию здесь, рядом с Ани. Он представил, как она – в темноте, где-то впереди и чуть левее – морщится: «Истеричка…», и вытер пот с похолодевшего лба. Нет, этого допустить нельзя. Держись, чел, держись…

Ани прислушалась к тишине. Показалось, что в углу камеры что-то зашуршало, но она не была уверена. На всякий случай забралась на лежак и подтянула ноги. Брякнули кандалы. Грубый металл уже натер запястья, но это не самое страшное. Куда ужаснее крысы, которые могли оказаться в этом богом забытом подвале. Ничего не боюсь, сказала она себе, все готова вытерпеть, абсолютно. Только не крыс. Если чертова гадина коснется меня хотя бы кончиком хвоста, накроет такое омерзение, что я начну орать. Резьбу сорвет напрочь. Она поджала пальцы на ногах. А что, если крыса запрыгнет на лежак? Они умеют прыгать, нет? Матерь Божья, не допусти, пожалуйста. Прогони тварей отсюда, если они есть. Подальше, в коридор. Или в камеру к Пульхену. Ему же пофиг, я почти уверена…

Пульхен осторожно потянул руку к ширинке. Так, вопрос с конспирацией решен. Никто из Магов, похоже, не видит дальше своего носа. Он принялся медленно расстегивать молнию. Перед глазами покачивались груди Сетильды. Нежно-розовая кожа, бледная сеточка вен. Ажурный лифчик расстегнут и вот-вот соскользнет… Раздался предательский звон. Черт! Он отдернул руку. Неожиданная засада. Что делать? Обмотать цепь платком? Не-а, платка будет мало. Прижать локтем к телу? Блин, не удобно. А что, если поддерживать одной рукой, пока другая… Надо попробовать. Ничего, ничего, терпение наш главный козырь. И времени для экспериментов выше крыши. Прикольно, что Хэви-Рита в камере напротив может сколько угодно таращить зенки, а ничего не увидит, ха-ха…

Хэви-Рита кусала губы. Ладно, пока терпеть можно. Но что будет через час? Через два? Какая же я дура. Если Ани не пошла, так что же, и мне нельзя было? Чего такого-то? Все пацаны сходили, а я, видите ли, принцесса. Принцессы же не писают. Вот и мучайся теперь, мазохистка. Чтобы отвлечься, она стала думать о Лодзе. Вот они идут по берегу моря, кругом пальмы, звезды и все такое. Романтика. Идут не так чтобы близко, но расстояние постепенно сокращается. Незаметно. Лодзь рассеянно крутит между пальцев барабанную палочку – выглядит круто, прямо вертолет какой-то, ага. Он смотрит своими улетно голубыми глазами, так, что у нее перехватывает дыхание и плавно отъезжает крыша. Смотрит и говорит – погоди немного, я отойду в кусты, отолью… О господи. Похоже, это становится идеей фикс. Не думать, не думать. А как не думать, если мочевой пузырь уже полный? Уф-ф, какая же я дура…

– Господин тьютор… – послышался тихий голос Ани.

Эльф открыл глаза.

– Да?

– Вы здесь?

– Ну… конечно. Куда я денусь.

– Расскажите что-нибудь, а?

– Что, страшно стало, бэби? – оживился Шаман.

– Заткнись.

– Давай лучше я расскажу, – не унимался тот. – Короче, в черном-пречерном доме жил черный-пречерный колдун. Спал он в черном-пречерном гробу…

– Заглохни, я сказала, – металлическим голосом проговорила Ани.

Эльф нашарил в рюкзаке фонарик, луч света ударил в каменный пол. Он двинулся по проходу между камерами.

– У всех все в порядке?

– Все чипи-типи, – сказал Шаман. – Только капли задолбали. Бесят меня, сил нет!

– Я окей, – откликнулся Пульхен, повозившись.

– Я тоже, – тихо сказала Хэви-Рита.

– Кристи? – Эльф направил свет внутрь камеры. – Крис, ты как?

Тот шумно сглотнул. Эльфу показалось, что он выглядит бледнее обычного.

– Хорошо, господин тьютор. Я в норме. И… может быть, вы действительно что-нибудь расскажете? Время пройдет быстрее.

Эльф дошел до конца коридора. В торце под потолком обнаружилось окошко, из него тянуло запахом прелых листьев. Должно быть, пробито как раз на уровне земли. Он развернулся и пошел обратно.

– Что вам рассказать?

– Что-нибудь эротическое, – предложил Шаман. – Никто не против?

– Не, нормально, – откликнулся Пульхен. – Жгите, господин тьютор.

Ани фыркнула.

– Ага, щас. – Эльф-бабочка устроился возле двери и выключил фонарь. – Расскажу, пожалуй, одну историю.

– Из жизни? Интересную? – спросил Шаман.

– Ну… основанную на реальных событиях. А интересная она или не очень – судить вам.