В саду Джульетты Добжич

– Спасибо вам, Джульетта, – сказал Алекс.

– За что?

– За вкусное вино. – Он позвенел льдом в бокале. – И за то, что собрали нас.

– Надо отдать должное Карине, инициатива все-таки была ее.

– Ладно, не скромничайте.

Чугунный фонарь заливал сад теплым карамельным светом. Оглушительно грохотал оркестр цикад. Алекс пощипывал ветку гибискуса. Джульетта хотела остановить его, но передумала – черт с ними, вырастут еще.

– Что ж, надеюсь, мы приняли правильное решение, – сказала она.

– Я в этом уверен. И пусть кто-нибудь попробует помешать.

Она улыбнулась.

– Мне бы в жизни вашу уверенность, Алекс. Уверенность в собственной правоте и силу, чтобы ее отстоять.

Он повернул голову. Взгляд соскользнул в вырез платья, где открылась небольшая ладная грудь. Интересно, вдруг подумалось ему, какая она в постели? Наверняка искусная. И альтруистка – в лепешку расшибется, чтобы мужчине было хорошо…

Джульетта поправила платье. Он оторвал взгляд, отпил вина.

– Уверенность и сила… Толку-то он них, если не знаешь, куда применить.

– Ну что вы, Алекс. Что за пессимизм? У вас еще все впереди.

Он покрутил бокал, гоняя кубики льда вкруговую.

– Впереди… Вот так ждешь, ждешь, когда начнется настоящая жизнь… и вдруг понимаешь, что она проносится мимо. Как скоростной электропоезд. Только поднимешь руку, чтобы помахать машинисту, как оказывается, что машешь уже вслед хвостовому вагону. Весь в пыли, ореховой скорлупе и обертках от мороженого…

Джульетта прикоснулась к его локтю.

– Это пройдет, Алекс. Правда. Кризис среднего возраста не такая уж страшная вещь.

– Вот как?

– Вы, мужчины, такие. Побеситесь немного, метнетесь туда-сюда, помучаете своих женщин… А потом биохимия приходит в норму и вы живете лучше прежнего. Так что не переживайте, это дело преходящее. Как климакс у женщин.

– Не знаю, как вас благодарить, доктор, – усмехнулся он.

– Не стоит благодарности, больной. И не думайте, что я не сочувствую. Очень даже сочувствую. Представляю, как непросто вам сейчас приходится. – Она отставила бокал. – Скажите, неужели у вас нет абсолютно никаких желаний? Совсем-совсем?

Он оторвал лепесток гибискуса, усмехнулся.

– Ну почему же, есть. Бросить все к чертям собачьим – статус, обязательства, долги. Выкрасить волосы в зеленый цвет, оседлать звероподобный мотоцикл и рвануть куда глаза глядят. И чтобы сзади сидела блондинка, затянутая в черную кожу. Поселиться в хижине на берегу и наслаждаться беззаботной жизнью. Чайки, море, белый теплоход… все вкладыши, которые я уже оплатил фактом своего существования.

Она покивала, глядя в глубину сада, где колыхались изумрудные тени.

– Неплохо, неплохо. Особенно про блондинку. Но вот что я вам скажу, Алекс, – дауншифтинг штука временная. Как взлет маятника. Он ненадолго зависает… потом возвращается в положение равновесия. Равновесия, Алекс. Золотой середины.

Джульетта взяла бокал, пригубила.

– Знаете, а ведь недавно я слышала про мотоцикл и блондинку. Да-да, в кафе Дольфи, от тьютора… бывшего тьютора наших ребят. Как раз после нашего с вами предыдущего разговора… Вам интересно?

Он пожал плечами.

– История про школьного учителя по имени Дэдри, – сказала Джульетта. – Он был ботаником и занудой. Семьи не завел, друзей тоже, никто не интересовался его роскошным внутренним миром. Даже ученики считали лузером. И такое положение со временем стало его угнетать. Годы, знаете ли, идут, а жизнь не радует… И Дэдри начал пить.

– Слабак.

– Он стал хуже работать – многому ли научишь детей с похмелья, а потом и пропускать занятия. Его предупредили, затем объявили выговор… Ничем хорошим, разумеется, такое безобразие кончится не могло. Но однажды случилось вот что. Он напился в байкерском баре и устроил скандал – поругался с завсегдатаями, разбил две пивные кружки и вообще вел себя некрасиво. В конце концов бармен выставил его на улицу. Да так неудачно, что Дэдри загремел в больницу с переломом двух ребер.

– Байкеры народ не сентиментальный, – хмыкнул Алекс.

– Пожалуй. Но бармен, несмотря на крутой нрав, оказался неплохим человеком. Приехал навестить учителя с корзиной манго, извинился, попросил не обижаться, такая уж у него работа. Слово за слово, они разговорились.

– О чем, интересно, могли беседовать два таких разных типа…

– Этого уже никто не узнает. Но результатом стало посвящение Дэдри в члены местного байкер-клуба. Разумеется, когда зажили ребра.

Он усмехнулся.

– И что, оседлав мотоцикл, учитель стал меньше пить?

– Как ни странно, да. Пьяными они не гоняют, такое уж правило в уставе. И вообще. У Дэдри появились друзья-приятели. А когда приехал в школу на Харлее, сразу поднялся в глазах учеников на три уровня. И главное, он настолько поверил в себя, что познакомился по интернету с девушкой.

– Конечно же, блондинкой, затянутой в черную кожу?

Джульетта рассмеялась.

– Да вы сами все знаете.

Лед уже растаял, вино согрелось. Он залпом его допил.

– Занимательная история, Джульетта. Сказка про Золушку с барменом в роли феи. Но мне, пожалуй, пора. И простите за нытье, не знаю, что на меня нашло.

– Вам нужно было выговориться. Случается с каждым. Не хотите больше вина?

Ее улыбка была дружелюбной. Сестринской. Как понять, какой из вкладышей предназначен лично тебе? Наверно, нужно просто научиться чувствовать.

– Спасибо. – Он поднялся. – Как-нибудь в другой раз.

Джульетта проводила взглядом рубиновые огни автомобиля, подняла голову, полюбовалась ночным небом.

Среди россыпи крупных звезд одна сорвалась и полетела в никуда. Она прикрыла глаза. Хочу, чтобы все как-нибудь утряслось. И чтобы Ани никуда не уезжала. Осталась и обсуждала со мной, почему парни такие козлы. Ворчала, что я забываю в ванной чашку с недопитым кофе. Спасала по утрам своих безобразных тапсанов. Родила мне на радость маленького мальчика и маленькую девочку, и мы все вместе прожили здесь длинную-длинную жизнь. Полную света, моря и гибискусов. А если еще встретится хороший мужчина, что ж, больше и желать-то нечего. Пресвятая Дева, неужели я не заслужила?».

Она открыла глаза и пошла в дом.