Виргус. Никто отсюда не выйдет

Прикинь, дружище, сейчас дал на улице автограф! И это уже не первый случай, между прочим…

Ах да, забыл поздороваться. Ты жива еще, моя старушка? Вот и ладненько, я рад, что у тебя все тип-топ.

Насчет автографов. Помнишь, я говорил, что нас собралось снимать телевидение? Ну, нашу программу в «Би-ба-бо»? Так вот, передача идет полным ходом, уже прошло три выпуска. Ничего так, вполне симпатично получается. Особенно хорош ведущий шоу…

Ну да ладно. Короче, как-то я стою на улице, поджидаю Эльзу. И вдруг замечаю двух девок, по виду студенток (ничего так, симпотные). Пялятся на меня и чего-то между собой перетирают. Потом подходят и говорят: «Простите, это не вас, случайно, по телевизору показывают? Ну, в шоу про неформатную музыку?»

Я отвечаю: «Ну, меня. А что, какие-то претензии?» Они: «Нет-нет, отличная передача. Нам нравится! А можно у вас автограф взять?»

Я чуть не упал, конечно, но виду не подал. Прокашлялся и солидно так отвечаю: «О чем речь, дорогие фаны, конечно!»

И тут подходит Эльза. Увидела, чем я занимаюсь – ну, общаюсь с толпой восторженных поклонниц, и прямо сразу меня зауважала… А потом, в тот же вечер, ко мне еще разок подвалили на улице (просто спросили адрес «Би-ба-бо»). И Эльза окончательно уверилась, что я – звезда. Даже другими глазами на меня смотреть стала.

Да только…

Только поздновато она очухалась. Потому как на следующий день у нас состоялся решающий разговор.

Ну, мы немного поссорились (в последнее время часто того… ругались), слово за слово, трень-брень, и я говорю… Высказываюсь примерно так: «Эльза, подумай: что ты привнесла в мою жизнь? Что ты можешь дать мне нового? Увлекательного? Полезного? Чем ты можешь обогатить мое существование? Может быть, от тебя я узнаю новую информацию? Нет. Учусь чему-то? Тоже нет. Возможно, с тобой мне весело? Да я сам себя веселю и тебя заодно. Нам вместе хорошо и уютно? Будем честны: именно я, Эльза, в нашем тандеме создаю душевный комфорт. Тогда каков твой вклад в наши отношения?.. Да, у тебя красивые глаза и роскошная фигура, но это еще не повод вести себя как принцесса на горошине. С тобой приятно заниматься сексом… первое время. Потому что не дело, когда женщина лежит не шевелясь, изображая из себя драгоценность в бархатной коробочке. Ты живешь с ощущением «меня надо добиваться и завоевывать». Но теперь я знаю себе цену, Эльза, и вот что скажу: это меня надо добиваться. Прикрой ротик, дорогая… Меня нужно заслужить, меня нужно завоевать, а потом удержать. Но чем ты можешь меня удержать?».

Примерно так.

В общем, мы расстались. Или, если точнее, я с ней расстался.

Только не подумай, дружище, что я зазнался! Честно тебе говорю – слава и всенародное признание штука приятная, конечно, но отношение у меня к ним такое же, как и к бабкам. Это не первичное. Знаешь, есть хороший жизненный принцип «Отбрасывай лишнее. Фокусируйся на главном». А для меня главное, как я понял, все-таки музыка.

Ладно, что-то меня высокопарит. Лучше расскажу про Параллельный Мир, дружище. Там сейчас такое творится…

Представь мизансцену: зал судебных заседаний – судьи там, публика и все такое. Разница только в том, что играет музыка… Ну, что ты не шаришь в джазе я уже понял, дружище, но Пинк Флойд ты знать должен. Хотя бы композицию «Кирпич в стене». Давай, вспоминай:

We don’t need no education
We don’t need no thought control…

Вот, она-то и раздавалась в колонках, а временами перемежалась всякой хренью – чей-то голос нудил: «Множество попыток в разные времена понять язык бессознательного ни к чему не привели, во всяком случае, они до сих пор остаются в границах весьма умозрительных гипотез…»

В этом духе. И опять музыка.

Все пересказывать не стоит, наверно, да и времени займет до хрена. Опишу только вчерашнее заседание.

Оно началось с того, что главный судья пробурчал:

— У обвинения еще есть вопросы к подсудимым?

— Да, Ваша честь.

Дьяболо повернулся к нам.

— За эти дни мы выслушали почти всех свидетелей и… Одно уточнение. Скажите — я сейчас обращаюсь к Элис, — вы закрыли все свои гештальты?

(Слово «все» чувак выделил).

— Ну… я точно не знаю… — Элис казалась застигнутой врасплох.

— Не увиливайте от ответа, — усталым голосом сказал Дьяболо.

— Возможно… да.

— А вы какого мнения на этот счет, Виргус? – Он перевел покрасневшие глаза на меня.

— Закрыла ли Элис гештальты? – удивился я. — Я как-то особо не…

— Не ерничайте, пожалуйста. Лично вы свои — закрыли?

— О`кей, ладно. – Я откинулся на спинку скамьи. — Ну, я думаю — да.

— Отлично. А не кажется ли вам странным, что вы, уже решив свои проблемы, до сих пор не можете выйти из этой реальности?

— М-м… Вот и я думаю — что-то здесь не так, мучача. Может, вы объясните, в чем хохма?

— Чуть позже, амиго. Имейте терпение.

Дьяболо повернулся к судье.

— Что ж, Ваша честь, у меня нет вопросов к Виргусу и Элис. Претензий нет. Предлагаю перейти к третьему участнику процесса.

— Переходите, — сказал судья.

— Позвольте, вначале я коротко обрисую обстоятельства.

Дьяболо встал из-за стола и принялся расхаживать перед нами, заложив руки за спину.

— Итак, предыстория такова. Фиш с юности рассматривал жизнь как серию игр. Причем, игр не радостных и спонтанных, а, скорее, серьезных, логических… Вроде шахмат. Бытие как серия шахматных партий, каждую из которых он обязательно, всенепременно должен выиграть. Фиша всегда интересовал только результат, процесс ему особого удовольствия не приносил. Со временем квалификация подсудимого росла, достойные противники встречались все реже, и однажды он осознал, что жизнь стала отчаянно скучна. Фиш загнал себя в ловушку: с одной стороны он смертельно боится проигрыша, с другой – скуки. В шахматах, если не ошибаюсь, подобная ситуация называется «вилкой». Тогда подсудимому в голову приходит сумасшедшая идея — сыграть в смертельную рулетку с самим собой. Он, если вы помните, называет ее Самой Главной Игрой в своей жизни. С заглавных букв.

Дьяболо сделал паузу.

— На следующий день после зарождения плана происходит следующее: Фиш, находясь в трансовом состоянии, попадает в реальность, где сталкивается с людьми и событиями, либо уже бывшими в его прошлом, либо…

Он дошел до стены и, развернувшись на каблуках, двинулся обратно.

— Фиш интерпретирует происходящее как «второй слой игры»… Что ж, иначе думать он не может: игра это способ его существования, подсудимый мыслит исключительно ее категориями. Далее. Не успевает Фиш привыкнуть к причудам Места, как – сюрприз! — новый поворот. Появляются Виргус и Элис. Подумав, Фиш решает, что эти господа, – Дьяболо не глядя повел рукой, — части его личности. Субличности. Но проблема оказывается в том, что Элис и Виргус стремятся к саморазрушению, а это не входит в планы Фиша. Он не за банальный суицид, он — за игру. Причем, игру с победным концом.

Все посмотрели на поднятый вверх указательный палец обвинителя.

— Фиш решает вывести Элис и Виргуса из Места, дабы они не вносили искажений в его планы в реале. Намеревается ли подсудимый закрыть свои гештальты, как надеются его товарищи? Хочет ли он этого?

Чувак повернулся к нам с Элис.

— Вы обвиняли Фиша в том, что он плохо старается. Напрасно. Он вообще не старался. Потому что, как говорит Виргус, «нафиг надо».

Я откашлялся, прочищая горло, но ничего не сказал.

А Элис возразила.

— Но мы все поначалу помогали друг другу, не надеясь…

— Вначале – да, — перебил ее Дьяболо. – А потом?

— А потом… Каждый решил, что…

— Каждый? Вы — решили, Элис. И Виргус решил. А Фиш – нет.

— Да как же?..

— А вот так. Он продолжал свою игру… вернее, игры: в Месте – с вами, в реале – с… э-э… моим прототипом. Фиш не перестал вынашивать свой замысел. Напротив. К сегодняшнему дню план полностью разработан, технически подготовлен, и жизнь Фиша висит на волоске. Она в руках человека, который в нужный момент сделает телефонный звонок и скажет короткое кодовое слово.

Народ в зале загудел. Дьяболо помолчал, наслаждаясь произведенным эффектом.

Затем продолжил.

— Справедливости ради нужно отметить, что подсудимого одолевали сомнения. Да, многоуважаемый суд, Фиш колебался. Он видел, как Элис с Виргусом разбираются со своей жизнью, он чувствовал их поддержку… Раз за разом подсудимый спрашивает себя и людей небезразличных ему: «Как выиграть в этой игре?» И раз за разом получает один и тот же ответ. Впервые его озвучил… Кстати, свидетель здесь? Ага. Спасибо, Профессор, что почтили нас своим присутствием. «Не думать о выигрыше» — советует Фишу наставник. В данной ситуации это означает — прекратить игру… а может, и все игры вообще. Сойти с порочного круга. Вырваться за границы системы. Этот простой и изящный выход – а ведь подсудимый ищет именно такие решения – маячит перед носом, и Фиш всерьез задумывается. Он тщательно оценивает свои ресурсы, размышляет над последствиями и уже понимает, что остается сделать только шаг. Один-единственный шаг. И что? Что же дальше, спросите вы? А ничего. Шаг так и не сделан. Потому что, господа, маяк не меняет курса. Цель по ходу игры не меняется. А следовательно… это означает, что…

Дьяболо замолчал и посмотрел на Фиша. Тот встретил его взгляд спокойно, даже равнодушно.

— Это означает, господа, — утомленно сказал обвинитель, — что никто из Параллельного Мира не выйдет. Ни Фиш, ни Элис, ни Виргус.

Публика взорвалась.

— Тихо, тихо! – Секретарь застучал молотком. – Соблюдайте спокойствие!

Элис повернулась к Фишу.

— Это правда? Ты обманывал нас?!

Фиш, прищурившись, смотрел куда-то вперед и вверх.

— Фиш! – Элис взяла его за рукав. – Скажи, что это не так! Скажи, что мы выйдем отсюда, что мы будем жить…

— Столько трудов, столько сил! Эх… — Честно говоря, дружище, я просто не верил своим ушам. А Элис повторяла:

— Как ты мог, Фиш, как ты мог?! Ведь жизнь… жизнь так прекрасна, ну зачем ты?..

— Давно ли ты сама утверждала обратное? – холодно спросил Фиш.

— Объявляется часовой перерыв! – тонким голосом закричал секретарь…

Что, Ботан? Сейчас иду, погоди.

Извини, дружище, отвлекусь — Ботану надо помочь с программой «Би-ба-бо» на следующую неделю.

Все, я вернулся.

Ну так вот… Короче, сидит пацан в кустах, смолит потихоньку, и видит – идут телки…

Ась, Ботан? Говори яснее, что ты от меня хочешь? Не с начала?
Хм… Да, точно. Не с начала.

В общем, дружище, как было дело: Дьяболо вызвал свидетеля, а им оказался пятнадцатилетний пацан – сын Альбины. Ну, помощницы Фиша. И мальчишка принялся рассказывать – мол, в прошлом году взяла его маман на мероприятие – выезд фирмы на природу. Юридической фирмы Фиша, если кто не понял. Ну, там – пьянка, то да сё, и парень в какой-то момент слинял покурить в кусты. Подальше от маминых зорких глаз. Сидит, стало быть, на пеньке, курит, и тут шпенделяют две девки – сотрудницы фирмы. Приспичило им, видать (а там неподалеку сортир стоял, деревянный). И трындят между собой примерно так:

— …Ага, вот туалет. И очереди нет!

— Дура что ли, какая в лесу очередь-то? Ладно, иди, потом я.

— Не отходи далеко, а то я боюсь.

— Да здесь я, здесь… Что ты там говорила – ну, про шефа?

— Я уж и забыла… Господи, как здесь темно!

— Ну и ладно. Да, что не говори, он мужчина хоть куда.

— Хоть куда? Хи-хи! А ты бы куда хотела?

— Да ну тебя! Я говорю – фигура у него такая… и на лицо тоже. И шрам на брови придает брутальности.

— Это точно. Я бы ему отдалась. Ха-ха! У тебя с собой нет?.. А то у меня, кажется…

— Ага, нужна ты ему, как же! Сейчас посмотрю… На, держи.

— Угу, спасибо. А что думаешь – я бы ему не понравилась?

— Ой, ты пьяная – такая дурочка все-таки. У него баб, небось, знаешь сколько.

— Да ладно, это я так просто. А интересно, у шефа есть что-нибудь с помощницей?

— С Альбиной-то?

— Ага.

— А ты как думаешь? Да ты посмотри на ее сынулю – он же вылитый шеф!

— Да?!

— Глаза-то разуй — копия он. Глаза, нос, фигура один в один. Ха! Есть ли что-нибудь между ними? Да уж не от деловых переговоров рождаются дети, наверно.

— Хи-хи! Ну ты сказанула. Иди, я уже все…

Ну, дальше неважно.

Так пацан узнал о своем происхождении. Раньше-то он думал, что отец погиб – так ему говорила мама. А теперь в одночасье прозрел и многое стало понятно…

В общем, у парнишки шок. Он тихонько из кустов выполз и побрел по лесу. В башке все перемешалось. Его отец жив. Тогда почему мама плачет по ночам? Мама, такая сильная, такая спокойная и сдержанная, такая… Понятно почему. Потому что он с ними не живет. А почему не живет? Он что, маму не любит? Наверно, нет. А она его? Ясен хрен – любит. Потому и плачет. А может, у него другая семья и он не может уйти? Да нет, вроде, мамин шеф не женат. Тогда почему он, козел… Ладно, надо успокоиться. Успокоиться.

Он так задумался, что отмахал по лесу километров пять. Решил остановиться и передохнуть.

Поляну обступали старые, в полный обхват, сосны. На ветку одной из них сел ворон – огромный, черный, с блестящими фиолетовыми глазами.

Надо идти обратно. И сделать вид, что ничего не случилось. Пока. Потом будет время, чтобы спокойно во всем разобраться.

И он вернулся.

Что парень пережил в дальнейшие месяцы – один Аллах ведает. Но ясно, что много думал, мучался и пытался найти выход… из чего и куда – он не знал, но однажды осознал, что на выходе оказалось чувство… Оно вызревало подспудно, незаметно, формировалось и набирало силу. И имя чувству было – ненависть.

Ненависть.

Ненависть к отцу за то, что не умер, как ему следовало, а продолжал себе жить — припеваючи, не зная горя и печали. За то, что не давал о себе знать. За то, что, фактически, разрушил жизнь мамы, которая как дурочка всю жизнь его ждала, страдала и не выходила замуж (тоже не выход, конечно, но все-таки). И любила только его, этого гада, эту сволочь, этого подонка, которому не место на земле, потому что такие люди вообще не имеют права жить…

Не в силах больше сдерживать отчаянную, глухую, рвущуюся наружу боль, он написал письмо. Отцу.

Нашел в мамином компе адрес шефа и отослал глупое, бестолковое, нелепое (он сам понимал это) послание, где угрожал Фишу смертью.

Ему стало легче.

И он, конечно же, не ожидал ответа.

Однако ответ пришел.

Дальнейшее лично мне, дружище, кажется полнейшим бредом, но факт остается фактом: Фиш сделал пацану предложение, от которого тот не смог отказаться. Убить его. Ну, Фиша.

Вначале парень испугался – он вовсе не собирался никого убивать, только выплескивал эмоции. Но Фиш был дьявольски убедителен. Каким-то образом ему удалось уговорить пацана поверить в то, что он не хочет жить. В то, что алиби будет безупречным. В то, что… Короче, ненависть плюс мастерство Фиша воздействовать на людей сделали свое дело.

Парнишка дал согласие.

Разработка операции прошла мимо него, просто однажды Фиш прислал ему готовые инструкции. Они просты: в назначенный день (двадцатого октября, как ты уже догадываешься) набрать телефонный номер торпеды (того, кто будет стрелять… или взрывать… я не вникал, короче) и сказать пароль. И все.

Все.

Каин и Авель, блин.

Иван Грозный наоборот.

Гамлет, твою мать.

Часовой механизм запущен. Курок на взводе. И осталось всего ничего — несколько дней.

Вот такие пироги.