Фиш. Чип, Дейл и Памела Андерсон
Весна в разгаре. Время летит так быстро… Слишком быстро.
Вчера Демонио потянул за цепочку унитаза и сообщил: «Сто девяносто четыре!».
Тем временем в реальном мире переписка продолжается. На мое первое письмо пришел вполне предсказуемый ответ.
——Original Message——
From: Demonio [mailto: demonio.91@mail.ru]
Sent: Saturday, March 18, 2010 07:23 PM
To: Фиш [mailto:fish.forever@mail.ru]
Subject: Re: Re: Возмездие
Считаешь меня идиотом?
——
Best regards,
Демонио.
Я вновь написал письмо, где предлагал ему поверить мне. Поскольку я еще не составил его психологического портрета, закинул все возможные удочки. Я ждал, что на одну из них Демонио клюнет.
Он молчал несколько дней, затем пришло небрежное (с опечатками и без знаков препинания) письмо, где он спрашивал, почему я сам без лишних хлопот не пущу себе пулю в лоб?
Я ответил коротко: «Принципы не позволяют».
Опять несколько дней молчания. Затем одно слово: «Детали».
Он свой ход сделал.
Разумеется, изначально планы Демонио не предполагали моей смерти. Автор письма хотел вызвать страх, раздражение или гнев. Он намеревался подергать крючок и понаблюдать за суетой рыбака. Однако рыбак подсек леску.
Суть моего предложения Демонио проста. Я придумаю план убийства, в котором моя смерть будет выглядеть как стопроцентный несчастный случай. А он приведет план к исполнению.
Между нами завязалась регулярная переписка. Демонио спрашивал о подробностях плана, но я описывал только общие контуры, намереваясь продумать детали после его принципиального согласия.
Я играл с ним, то припуская, то натягивая леску. Не знаю мотивов его участия в игре, но крючок Демонио заглотил. У меня возникло чувство, что еще немного и договоренность будет достигнута.
Мое обещание придумать безопасное покушение было честным, я и вправду не собирался заманивать Демонио в ловушку. В этой шахматной партии я намереваюсь сесть по другую сторону доски и сыграть за противника. Загоню себя в угол, заткнув лазейки и не оставив ни единой возможности выкрутиться.
Но это лишь первая часть плана. О второй Демонио не подозревает.
Я остановлюсь в одном ходе от «мата», пересяду напротив и попытаюсь выйти из положения, в которое себя загнал. Возможно, под угрозой смерти у меня это получится.
Я собираюсь обыграть самого сильного игрока из всех, кого знаю. Себя.
В своем замысле я определил Демонио роль марионетки. Ему предстоит лишь запустить механизм, когда все будет готово. Но игра перекатилась в иную плоскость, в сферу моего бессознательного. И там Демонио – или его образ — недвусмысленно давал понять — неизвестно кто из нас игрок, а кто пешка.
На одной из встреч он продемонстрировал нам сооружение в виде огромного унитаза с трубой, уходящей в песок. Объявил, что это — хронометр, отмеряющий дни до времени «Ч».
Под временем «Ч» подразумевалась дата – двадцатое октября. День, на который я запланировал покушение на себя. День, когда Элис наглотается таблеток и уснет. День, когда Виргус бросится с высоты головой вниз.
День нашего сорокалетия.
«Ровно двести!.. — провозгласил Демонио и тут же поправился – Вернее, уже сто девяносто девять».
Он дернул набалдашник цепи, но вместо звука льющейся воды раздалось громкое шуршание, что-то звучно клацнуло о днище унитаза и, громыхая о стенки трубы, стало удаляться…
Как у Жмурова? «Языком бессознательного являются образы, действия, а также…»
Читая психологическую литературу, я наткнулся на любопытную теорию. Из нее следует, что человеческое бессознательное и есть наше истинное «Я», а сознание — лишь его вспомогательный инструмент. Пока сознание занимается сиюминутными задачами, бессознательное заботится о главном — выживании и адаптации человека в окружающей среде.
Если бессознательное чувствует угрозу для выживания, оно актуализируется. Как высококлассный специалист в критическую минуту отодвигает в сторону стажера и берется за дело сам, так бессознательное усыпляет сознание и принимает свои меры.
Действия в состоянии аффекта – иллюстрация того, как борется бессознательное. Оно отключает сознание, отключает логику, благоразумие, мораль. Задача — выжить и сохранить целостность личности, и для этого хороши все средства.
Одичание людей в экстремальной обстановке. Вытеснение из памяти трагических фактов. Всплески «сверхспособностей» в чрезвычайных ситуациях. Таковы примеры в доказательство теории.
И провалы в транс, если бессознательное чувствует смертельную угрозу.
.
— Чего вы хотите?..
Я, Виргус и Элис в центре большого плота из толстых пихтовых стволов. Перед нами тренога с закопченным алюминиевым чайником, под ним крохотный костерок. Берега широкой реки не поражают разнообразием: красно-бурый обрыв по левую сторону и поросшая осокой топь справа.
И никаких дверей в обозримой дали.
— Я помогу вам, — пояснил я.
Виргус закрыл один глаз. Элис вздохнула.
Не стану утверждать, что пылаю к ним симпатией. Виргус бесцеремонен и эксцентричен. Его неуемность раздражает — он поминутно вскакивает, носится, топоча ступнями сорок последнего размера, машет руками, острит и сам же хохочет над своими шутками. Элис же взяла на себя роль миротворца, ищет компромиссы, хлопочет, чтобы всем было хорошо, и зачастую не обладает собственным мнением.
Не скажу, что я от них в восторге, но мне придется с ними мириться. Более того, придется им помочь. Если моя теория верна и они части моей личности, неизвестно как отразится их гибель на игре в нашей реальности.
Я не могу рисковать. Я помогу им выбраться.
— Слушай, Гудвин, Великий и Ужасный… — начал Виргус, но Элис его перебила.
— Фиш, ты уверен, что это в твоих силах? Впрочем… Мы все можем помочь друг другу. Как думаешь, Виргус?
— Погоди, не торопись, — сказал тот. – Старик, ты решил поиграть в господа Бога?
— Я решил оказать вам услугу.
— Почему? Что за благотворительность, что за меценатство такое?
— По своим причинам, и рассказывать о них я не считаю нужным. Так вам нужна помощь?
— Не уверен, — сказал Виргус и цыкнул зубом.
— Думаю, да, — сказала Элис негромко. – Но как ты собираешься…
Я осторожно приподнял крышку чайника. Вода вскипела. В брезентовом мешке на корме нашлась пачка индийского чая со слонами. Я насыпал его в воду.
— Вы утверждаете, что существуете в реальном мире, — начал я. – Хорошо, допустим. Вы заявляете, что зашли в жизненный тупик и другого выхода из него нет. Но выходы есть всегда. Нужно только их увидеть. – Я помолчал. – Возможно, со стороны мне это удастся.
— Шелково поешь, — сказал Виргус скучным тоном.
— Фиш прав, — сказала Элис. – Если существуют способы решения наших проблем, то рассмотреть их легче извне. И вообще, неспроста же мы встретились в Зазеркалье.
— Чип и Дейл спешат на помощь. Робин Гуд и добрые самаритяне. Спасатели Малибу. Кто будет Памелой Андерсон? – Виргус посмотрел на Элис. – У тебя бюст поболее наших…
— Хватит, Виргус.
Он поднялся и пошел к рулю в задней части плота. Подправил курс, чтобы нас не сносило к болотистому берегу, сел на бревна и опустил ноги в воду.
— Крокодилов не боишься? — спросил я.
— Какие здесь крокодилы? А, шуткуешь.
— Значит ты против? – уточнила Элис у Виргуса. Она достала из мешка алюминиевые кружки. – Я налью чаю.
— И мне тоже, — сказал Виргус. — Не то чтобы против, но, блин…
— Не веришь, — сказал я.
— Не верю, — честно ответил он. – Хочется, но не выходит.
— Хорошо, понимаю. Но поскольку терять все равно нечего, предлагаю попытаться.
— Попробовать можно, — сказала Элис. – Давай, Виргус, соглашайся!
— Ну, если вы так настаиваете… – Виргус пожал плечами. – Попробую поверить.
Закрапал мелкий дождь и река подернулась рябью расходящихся кругов.
— Надо соорудить навес, — сказал я. – В мешке есть кусок брезента. Виргус, тащи жерди…
— Начнем сначала, — сказал я, когда мы устроились под тентом. От затухающего костра тянуло дымком, было сумрачно и тихо, только капли шуршали по брезенту, создавая уютный фон. – Чего вы хотите?
.
…Мы не заметили, как дождь закончился. Очнулись, когда услышали шелест осоки, скользившей по бревнам плота.
— Мель! – заорал Виргус и вскочил на ноги, обрушив навес. Пока мы с Элис выбирались из-под брезента, он опрокинул треногу и свалил в реку чайник.
— Не глубоко и дно нормальное! Спускайтесь. — Виргус стоял по колено в воде. — Давай руку, Элис…
Мы выбрались на берег и пошли вдоль воды в поисках дороги.
Пройдя с километр, спустились в поросшую ивняком низину. Сразу за ней мы увидели дорогу, она плавно поднималась на холм.
— …Иногда мне кажется, что психологи – самые неблагополучные люди, — рассуждала Элис, шлепая пятками по земле. – Профессиональная деформация, что ли. Казалось бы – столько знаний в голове напихано, все понимаешь, а свою жизнь никак не можешь…
— «Во многой мудрости много печали, — сказал Виргус, — и кто преумножает знания…» Ну, и так далее.
— Знания сами по себе не приводят ни к душевному, ни к материальному благополучию. — заметил я.
— А как же «учение – свет, неучение – тьма»? – спросила Элис.
— Расхожее не всегда истинно.
Мы поднялись на холм. Внизу лежал поселок – сотни две деревянных домишек. На полпути у дороги стоял длинный приземистый сарай.
— Носом чую, там есть дверь, — сказал Виргус.
— Да, я тоже так думаю, — согласился я.
— Похоже, мы научились чувствовать близость этих… порталов, — сказала Элис. – Продолжай, Фиш. Что ты говорил про знания?
Мы стали спускаться вниз.
— Да я уже все сказал. Глупенькие секретарши зачастую успешнее в личной жизни, чем интеллектуалки. Доктор наук не обязательно процветает. А малообразованные люди часто и богаче и жизнерадостней эрудитов.
— Ну хорошо, — сказала Элис. – Тогда что, по твоему мнению, дает людям гармонию, душевный покой и…
— И процветание, — добавил Виргус. – В смысле – бабло.
— Правильное мышление, — ответил я.
Мы приблизились к сараю. На фронтальных воротах висел амбарный замок. Обойдя здание, с торца обнаружили еще одну дверь. Она была заперта только на щеколду.
— Правильное мышление… Что ты вкладываешь в эти слова, Фиш? – спросила Элис. Она прислонилась к стене возле двери.
В памяти всплыл летний день в парке культуры и отдыха. Тень листвы на дорожке, бильярдная, номер телефона на грязной ладони. Мурзилка и Алекс.
— Хорошо, — сказал я. – Я расскажу о правилах. Они помогут вам выиграть.
Последние комментарии